Последнему суеверию один из авторов, писавший о лофофоре и сам ее собиравший, нашел объяснение: лофофору очень трудно заметить среди камней, где она растет. Он рассказывает «… часто я подолгу стоял на одном месте, пристально разглядывая окружающие камни и землю, но… ничего не видел. И вдруг – у меня словно глаза прояснились: там, где не видно было ничего, кроме камней, я вдруг замечал сразу несколько лофофор. Однажды я нашел таким образом тринадцать штук сразу, но когда я привел на это место своего товарища, он также ничего не увидел. Правда, он так и не «прозрел» до конца, даже когда я его просто нагибал над кактусом…».
Лофофора не ядовита, ядовитых кактусов вообще нет, но если принять ее в большом количестве, она вызывает зрительные и слуховые галлюцинации и обострение всех ощущений. Потери сознания не наступает, но человек чувствует себя всемогущим и не ощущает потребности ни в пище, ни в питье, пока длится действие наркотика.
Эти свойства лофофоры неоднократно делали ее предметом гонения и репрессий. В государстве ацтеков до испанского нашествия сбор и потребление лофофоры были объявлены привилегией царей и жрецов. И если за этим запрещенным занятием заставали простого человека, его казнили.
Во время испанского владычества на лофофору жестоко ополчилась католическая церковь. Лофофора была причислена к смертным грехам, и за ее поедание патеры грозили не только вечным огнем, но и кострами на земле. В сохранившемся требнике миссионера из Мексики имеются два вопроса для исповеди, следующие один за другим: «Не ел ли ты мяса человека? Не ел ли ты пейотля?» (прим. Пейотль – древнее название лофофоры) Потребление этого кактуса патеры приравнивали по греховности к людоедству.
Интересно, что в настоящее время в США лофофора объявлена вне закона, то есть ее нельзя собирать, покупать, продавать, сеять и иметь в своей коллекции кактусов, на что сетуют тамошние кактусисты, подающие петиции в защиту репрессированного кактуса. Но что делать? Надо же было больше американцев, скучающих и пресыщенных, пытались есть лофофору сушеную или в виде тошнотворного на вкус горького салата. Предсказать, какие формы могла принять эта мода на новый наркотик, трудно.
Существует английская пословица: «Последнее по упоминанию, но не последнее по значению» (Last, but not least). Этой пословицей, по-моему, уместно начать то немногое, что мне хотелось бы сказать о направлениях, по которым человек может и должен искать пути к лучшему и возможно более полному использованию кактусов. Что они могут дать человечеству?
Мне кажется, что существуют две области, в которых польза от кактусов может быть значительной и реальной: медицине и в животноводстве (как корм в засушливых местах).
О первом кое-что было сказано выше, а на втором следует остановиться. Лютер Бербанк в свое время занимался выведением безглохидиевой опунции. (В литературе ее частенько называют бесколючковой опунцией, что совершенно неправильно, так как бесколючковых опунций имеется в природе несколько и выводить их просто незачем. Между тем именно они-то и опасны для скота, который с удовольствием их поедает, а потом гибнет от воспаления кишок и желудка, вызванного глохидиями – мельчайшими зазубренными щетинками, намертво впивающимися в слизистую оболочку внутренностей). Итак, о Лютере Бербанке. Сколько я ни искала, мне так и не удалось выяснить, чем же этот опыт закончился. Существует несколько версий, но какая из них правильна – неизвестно. По одной, Лютер Бербанк потерпел неудачу, так как у выведенной им опунции все время появлялись глохидии. По другой, патент на эту опунцию был у него куплен и уничтожен людьми, боящимися понижения цен на мясо. Ясно только одно: безглохидиевой опунции до сих пор нет, а если бы она была, проблема сочных кормой для пустынных и засушливых местностей была бы решена. Ведь опунция, распространяющая свои корни под самой поверхностью песка на громадные площади – до трех квадратных метров, добывает себе воду там, где обычные растения с глубоко залегающими корнями гибнут, не имея возможности «собирать» ночную росу. К слову сказать, сало кто знает, что Лютер Бербанк был не единственным, мечтавшим использовать кактусы как корм для скота. Мне известны три работы – Гризарда, Пуассона и Бусма – Мара, но возможно, существуют и другие. (Grisard J. Emploi des Opuntia dans I’alimentation du betail. 1896. Poisson H.L. Culture de cactus inerme come plante fourragere dans le S.W. de Madagascar. 1925. Bousma et Mare. Cactus and old man saltbush as food for sheep. 1942)